Одна из лучших книг про Гагарина, а точнее, про космос (конечно, я читал не все, но многие, у нас дома даже есть книга «Юрий Гагарин на земле Саратовской» с фотографией встречи с ним в квартале от родного дома; мама была на той встрече и видела Юрия Алексеевича). Если не лучшая после многократно мной прорекламированной биографии за авторством Льва Данилкина.
Мое почтение автору, переводчику, коллективу издательства. Непросто переводить книгу про Россию (СССР), изданную изначально не на русском. В книге есть предисловие дочери Гагарина.
В наличии цветные фотографии.
Мое почтение автору, переводчику, коллективу издательства. Непросто переводить книгу про Россию (СССР), изданную изначально не на русском. В книге есть предисловие дочери Гагарина.
В наличии цветные фотографии.
Автор проделал колоссальную работу! Много источников, три поездки в Россию, интервью. Постоянно слегка подкалывает (не явно, но это слышится хорошо) — Штаты в целом за то, что отставали при таком богатстве от Союза, Союз за то, что космонавтам давалось меньше свободы в управлении и решениях, чем астронавтам, и за закрытость информации.
Книга про гонку в целом, а не только про Гагарина. С феерической детализацией, погружением в жизнь героев и атмосферу. Даже если вы знали про основные вехи гонки, многие события (например, трагическая гибель одного из членов первого отряда, Бондаренко, в барокамере) описаны в деталях и красках. А многие эпизоды и детали гонки я узнал только из этой книги (например, что похожая трагедия случилась и в США спустя 6 лет и тогда погибло трое астронавтов в капсуле Apollo 1).
С параллельными главами про развитие событий в двух странах, боявшихся друг друга и уважавших друг друга (до сих пор помню бюст Гагарина и многочисленные его упоминания, как и Королева, в музее в Вашингтоне; как и в европейских тематических музеях вроде мюнхенского).
Конкурировали, не любили друг друга, холодно воевали друг с другом и готовились потенциально воевать горячо, но уважали оппонентов и вели себя (или высказывались как минимум?) как джентльмены.
Книга про гонку в целом, а не только про Гагарина. С феерической детализацией, погружением в жизнь героев и атмосферу. Даже если вы знали про основные вехи гонки, многие события (например, трагическая гибель одного из членов первого отряда, Бондаренко, в барокамере) описаны в деталях и красках. А многие эпизоды и детали гонки я узнал только из этой книги (например, что похожая трагедия случилась и в США спустя 6 лет и тогда погибло трое астронавтов в капсуле Apollo 1).
С параллельными главами про развитие событий в двух странах, боявшихся друг друга и уважавших друг друга (до сих пор помню бюст Гагарина и многочисленные его упоминания, как и Королева, в музее в Вашингтоне; как и в европейских тематических музеях вроде мюнхенского).
Конкурировали, не любили друг друга, холодно воевали друг с другом и готовились потенциально воевать горячо, но уважали оппонентов и вели себя (или высказывались как минимум?) как джентльмены.
Конца истории пока не случилось. Но вот такой подлинной, мирно-конкурентной истории, как вокруг полета Первого уже не будет никогда.
Цитаты:
«Не прошло еще и 60 лет с того момента, когда братьям Райт с огромным трудом удалось поднять свой биплан из полотна и проволоки на пару метров в воздух. Теперь человеку предстояло сделать первый шаг к звездам»
«Человек, который когда-то был врагом народа и Советского государства и добывал золото в качестве заключенного в сибирском лагере, теперь стал одним из самых драгоценных и тайных активов государства»
«Эти переживания стали, насколько возможно, привычными в результате повторений. Но одно переживание — сам полет — невозможно было сделать привычным, а в конечном итоге только оно и имело значение»
«В космический корабль Mercury не садятся, — шутил Джон Гленн, — его надевают на себя»
«Но Титов, всегда отличавшийся вниманием к мелочам, заметил, что „кинооператоры больше других снимают Юру“. И подумал: „Значит, все-таки Юра… Хотя ничего еще было не решено, и я, конечно, надеялся, что первый полет могут доверить и мне“»
«В обществе, где за ошибки, как правило, наказывали, а за инициативы осуждали, он вел себя явно не по-советски. Но Королев отметал подобные тонкости. Это был человек, который однажды наградил одного из рабочих часами с дарственной надписью за признание ошибки»
«„Юра… а эти цифры на замке. 1−2-5“. Хотя запечатанный конверт с кодом находился где-то в кабине, Ивановский хотел, чтобы код сразу был у Гагарина на случай аварийной ситуации. Формально его поступок был преступным и вполне мог привести его в тюрьму, если бы все обнаружилось. Реакция Гагарина, однако, оказалась неожиданной. „А ты опоздал, — улыбнулся тот. — Мне вчера их Галлай сказал“. То же самое, по некоторым данным, сделал Каманин. И Королев тоже. Все они нарушили собственные правила»
«Возможно, одним из величайших парадоксов этой истории является тот факт, что увидеть всю красоту нашей планеты Гагарину позволила ракета, созданная для ее разрушения»
«Внизу текла река, большая река, и что-то в ее извилистом русле показалось ему знакомым. Это была Волга. Он увидел большой город, раскинувшийся на одном из ее берегов, и потрясенно узнал в нем Саратов — город, где он учился лить металл и летать на маленьких самолетах и где всего год назад учился прыгать с парашютом»
«Человек, который когда-то был врагом народа и Советского государства и добывал золото в качестве заключенного в сибирском лагере, теперь стал одним из самых драгоценных и тайных активов государства»
«Эти переживания стали, насколько возможно, привычными в результате повторений. Но одно переживание — сам полет — невозможно было сделать привычным, а в конечном итоге только оно и имело значение»
«В космический корабль Mercury не садятся, — шутил Джон Гленн, — его надевают на себя»
«Но Титов, всегда отличавшийся вниманием к мелочам, заметил, что „кинооператоры больше других снимают Юру“. И подумал: „Значит, все-таки Юра… Хотя ничего еще было не решено, и я, конечно, надеялся, что первый полет могут доверить и мне“»
«В обществе, где за ошибки, как правило, наказывали, а за инициативы осуждали, он вел себя явно не по-советски. Но Королев отметал подобные тонкости. Это был человек, который однажды наградил одного из рабочих часами с дарственной надписью за признание ошибки»
«„Юра… а эти цифры на замке. 1−2-5“. Хотя запечатанный конверт с кодом находился где-то в кабине, Ивановский хотел, чтобы код сразу был у Гагарина на случай аварийной ситуации. Формально его поступок был преступным и вполне мог привести его в тюрьму, если бы все обнаружилось. Реакция Гагарина, однако, оказалась неожиданной. „А ты опоздал, — улыбнулся тот. — Мне вчера их Галлай сказал“. То же самое, по некоторым данным, сделал Каманин. И Королев тоже. Все они нарушили собственные правила»
«Возможно, одним из величайших парадоксов этой истории является тот факт, что увидеть всю красоту нашей планеты Гагарину позволила ракета, созданная для ее разрушения»
«Внизу текла река, большая река, и что-то в ее извилистом русле показалось ему знакомым. Это была Волга. Он увидел большой город, раскинувшийся на одном из ее берегов, и потрясенно узнал в нем Саратов — город, где он учился лить металл и летать на маленьких самолетах и где всего год назад учился прыгать с парашютом»
